3. ГОНКА К СУОМУССАЛМИ

3.2. На южном фланге

На южном фланге дивизии события развивались не столь стремительно. Как читатель уже знает, к началу войны к границе подтянулся только 1-й батальон 759-го стрелкового полка, силы противника на важенваарской дороге оценивались в две роты пехоты. Около 9 часов передовая группа 1-го батальона пересекла границу. По важенваарской дороге двигалась 3-я рота старшего лейтенанта Сухарева, севернее наступала 1-я рота старшего лейтенанта Кузнецова. Находившийся в полутора километрах от границы взвод 3-й роты финского 15-го отдельного батальона под командованием фельдфебеля Ряйсенена, численностью 42 человека, в отличие от пограничников, решил принять бой. В 9.35 завязалась перестрелка, вызвавшая совершенно неадекватную реакцию у командира 1-го батальона 759-го полка капитана Голдырева. По его приказу батальон развернулся в боевой порядок, залег и открыл беспорядочную стрельбу. Лишь вмешательство подоспевшего командира полка прекратило это эпическое сражение и заставило командира батальона продолжить наступление. В любом случае, эта непредвиденная заминка позволила жителям Раате эвакуироваться.

В 14 часов советские подразделения вошли в насчитывающий восемь дворов хутор Раате, где из местных жителей осталось только несколько стариков и детей. В Раате повторилась та же история, что и в Юнтусранте. Красноармейцы 759-го полка «без всякого на то разрешения и оформления забивали скот. Из домов для личного пользования и сан. части брались теплые вещи – одеяла, подушки и другие. В домах, где останавливались части, устраивался хаос, после ухода не убирались».

Духанов, узнав об этих случаях, был сильно разгневан и приказал «расследовать эти факты и в случае их подтверждения, дела передать трибуналу. Провести со всем личным составом работу о недопустимости таких фактов и предупредить командиров и комиссаров, что они также несут ответственность за действия своих подчиненных».

Впрочем, вскоре про этот случай благополучно забыли.

Находящийся в районе хутора Ликохарью финский взвод под командованием сержанта Оянте выступил к Раате на помощь Ряйсенену, который, в свою очередь, после боя за Раате отходил на запад. В пяти километрах от границы они встретились и стали готовиться к обороне. Советское командование также не планировало долго задерживаться в Раате. Передовой батальон 759-го полка продолжил наступать и вскоре наткнулся на финнов. Бой хотя и не был кровопролитным, он вновь сильно задержал продвижение полка на запад. Пока батальон не начал обходной маневр, финны не отступали. Около 16 часов оба взвода под командованием лейтенанта Лехто начали отход к оборонительным позициям по Пурас-йоки. Впрочем, времени они выиграли достаточно.

После известия о переходе границы русскими, Кьюандер поднял 15-й батальон по тревоге. В 8 утра из Суомуссалми на лыжах к границе быстро выдвинулась 2-я рота и пулеметный взвод 15-го батальона, а следом за ней – 1-я рота и минометчики. К вечеру 2-я рота добралась до Пурас-йоки и заняла подготовленные позиции на западном берегу реки. Отряд Лехто отошел в район Ликохарью на отдых. Уже ночью к Пурас-йоки подтянулась 1-я рота. Утром 1 декабря Кьюандер планировал нанести контрудар по вторгшемуся противнику. А тем временем, в районе Пурас-йоки появились передовые части 759-го полка.

В результате нескольких боестолкновений 759-й полк уже в сумерках достиг Пурас-йоки и обнаружил, что мост через реку взорван. С противоположного берега по красноармейцам был открыт огонь, причем, исходя из донесения командира полка, огонь вели ни много, ни мало шесть станковых и десять ручных пулеметов, не считая одного миномета. В общем, на этом наступление 759-го полка в этот день завершилось. В течение дня потери полка выразились в четырех раненных, среди которых был и командир 3-й роты старший лейтенант Сухарев, вскоре умерший от ран. К исходу дня 1-й батальон полка стоял перед финскими позициями, 2-й батальон – на хуторе Раате, 3-й батальон и приданный полку 204-й дивизион ПТО все еще находились в Важенвааре, а полковая артиллерия только выступила из Волконаволока. То ли по ошибке, то ли надеясь на следующий день наверстать упущенное, штаб полка доложил, что достиг 15-го километра дороги, считая от границы, хотя реально остановился на восьмом.

Несмотря на то, что полки дивизии, в общем-то, либо выполнили, либо почти выполнили поставленную перед ними задачу дня, командование 47-го корпуса оказалось не слишком довольно результатом. В первую очередь, Дашичева не устраивало то обстоятельство, что части дивизии не уничтожают противника, а вынуждают его отходить на оборонительные позиции. По его мнению, полки не достаточно использовали маневры во фланг и в тыл противника. Не устраивало комкора-47 и тыловое обеспечение боевых действий. Кроме того, Дашичев распорядился «организовать и вести ночную разведку противника под руководством штабных командиров с задачей обязательного захвата пленных».

На следующее утро 759-й полк попытался сбить противника с высоты. Сначала перед финскими позициями появилась конная разведка, которая была отогнана огнем финнов. Час спустя по сопке открыли огонь советские пулеметы и единственный миномет, а затем в атаку пошла пехота 1-го батальона. Однако едва красноармейцы появились на расчищенном от леса участке перед сопкой, на них обрушился сосредоточенный ружейно-пулеметный огонь. Бой шел около двух часов, после чего перестрелка начала стихать, а советский батальон отошел на исходные позиции. Потери советского батальона составили одного бойца убитым и девять раненными. Финны, по словам Сииласвуо, «уверенно начали ждать следующего наступления противника».

Хотя атака успеха не принесла, командование 759-го полка получило представление о характере финской обороны. В полковых донесениях финская система обороны описывалась следующим образом: «Противник занял сопку и заблаговременно подготовил блиндажи с хорошо организованным огнем. В 400 м от сопки в разных направлениях имеются просеки. Финны при появлении наших войск открывают уничтожающий огонь. Сами финны при ответе наших войск вряд ли несут потери так как наличие блиндажей укрывает стрелков. Использовать орудия¹ невозможно, мешает лес и сопка, так она находится значительно выше нашего батальона. Миномет в полку один, остальные находятся в боевом обозе части, а подразделения, за исключением артиллерии, находятся в кулаке в районе военных действий».

Передовые финские блиндажи располагались всего в сотне метров от опушки леса, поэтому выкатить 45-мм пушки на прямую наводку было невозможно, ибо это грозило быстрым истреблением их расчетов. Подходы к сопке прикрывала река Пурас-йоки шириной 18-20 метров и глубиной 1,5-2 метра. По западному берегу реки было установлено проволочное заграждение (по донесениям советских разведгрупп – электрифицированное, до четырех колов). Однако у финских позиций было серьезное уязвимое место. В 6 километрах к северу от финских позиций находился хутор Пурас, от которого на юго-запад шла дорога, огибающая сопку и выходящая в тыл финнам.

После неудачной попытки прорваться через финские позиции, Годлевский отвел 1-й батальон на километр назад для отдыха. На север и юг были направлены небольшие разведывательные группы, изыскивающие пути обхода финских позиций. Эти группы имели несколько перестрелок с финскими патрулями и достигли района Пураса, чем вызвали серьезное беспокойство Кьюандера, опасавшегося, что русские обойдут его позиции с севера. Запланированный генерал-майором Туомпо контрудар сначала был отложен из-за наступления 759-го полка, затем 15-й батальон потерял контакт с противником, а затем стемнело и в итоге контрнаступление было отложено. А вскоре после полуночи из штаба Северо-финляндской группы пришел приказ перейти к обороне и удерживать свои позиции по Пурас-йоки. Таким образом, к исходу второго дня войны идея наступать на Волконаволок была похоронена. Обеспокоенный появлением советских патрулей в районе Пураса, Кьюандер 2 декабря направил свой резерв – бойцов двух взводов 3-й роты под командованием лейтенанта Лехто к северу от позиций на Пурас-йоки с задачей перекрыть дорогу на Пурас и не допустить обхода позиций с севера.

Тем же вечером командующий войсками ЛВО командарм 2-го ранга К.А. Мерецков указал на недопустимо медленное продвижение войск 8-й и 9-й армий, потребовав «безостановочно теснить противника» путем фланговых обходов. Штаб корпуса тоже был очень обеспокоен возникшей на левом фланге дивизии заминкой. «Для уточнения обстановки и ускорения темпов наступления» в полк выехала группа командиров штаба корпуса, тем более, что штаб 163-й дивизии умудрился потерять связь и со своей южной группой. На месте выяснилось, что полк находится не на 15-м, а на 8-м километре дороги, что он не получал продовольствия с начала войны и уже израсходовал свой неприкосновенный запас продуктов. Высланный из Войницы транспорт с продфуражем для 759-го полка двигался со средней скоростью 10 километров в сутки (!) и лишь к 3 декабря добрался до Волконаволока. Надежды на то, что следующие 40 километров до границы транспорт пройдет быстрее, было немного.

Тем временем, «взбодренный» указаниями сверху майор Годлевский готовил очередное наступление на финские позиции. Полковая артиллерия по-прежнему была в пути, зато подошел 204-й противотанковый дивизион. В ночь на 2 декабря штаб полка подготовил боевой приказ №1. Согласно ему, к исходу дня полку следовало овладеть Суомуссалми, т.е. прорвать оборону противника и преодолеть 30 километров до деревни. Согласно приказу, 1-й батальон одной ротой при поддержке станковых пулеметов и минометов должен был сковать противника с фронта, а еще одной ротой вести разведку северного фланга противника.

2-му батальону без обоза и пулеметной роты предстояло обойти позиции противника с юга. Для этого его снабдили рацией 6ПК и дали направление на юго-запад по азимуту 210. В результате батальон должен был выйти на дорогу к Кухмо у озера Вуоккиярви и, двигаясь по этой дороге на север, в конце концов, оказаться в тылу финских позиций на реке Пурас-йоки и совместным с 1-м батальоном ударом уничтожить противника. Третий батальон с пулеметной ротой 2-го батальона оставались в резерве командира полка. Время выступления на исходные позиции 1-го батальона назначалось на 7 утра, 2-го – часом ранее. План наступления явно не учитывал сложности местности, по которой предстояло совершать обходной маневр. Фактически 2-му батальону предстояло преодолеть более 10 километров по бездорожью, в том числе пересечь или обойти озеро и болото. Неудивительно, что план начал давать сбои с самого начала.

В 12 часов по плану должна была начаться атака 1-го батальона, но она не началась. Командир 1-го батальона капитан Голдырев то ли не захотел, то ли не смог поднять своих бойцов в атаку. Около часа дня взбешенный Годлевский отстранил Голдырева от командования батальоном и запросил дивизию о снятии его и переводе в командиры роты, а командиром батальона просил назначить «какого-нибудь решительного лейтенанта». В 13.50 наступление все же началось. 1-я рота наступала с фронта, а 2-я рота пошла в обход. Несмотря на то, что теперь наступающие с фронта красноармейцы старались избегать открытых мест, атака захлебнулась под пулеметным огнем фактически сразу, а вот 2-й роте удалось почти без сопротивления обойти сопку. Пулеметов у финнов здесь не было и роте пришлось преодолеть лишь вялый ружейный огонь. Вестей от 2-го батальона весь день не было.

Дашичев, крайне недовольный очередной неудачей, приказал Годлевскому готовиться к ночной атаке с задачей «уничтожить противостоящего противника и на его плечах овладеть Суомуссалми». Вероятно, ночью он надеялся компенсировать отсутствие артиллерии, потому что наступление днем на неподавленные огневые точки ничего хорошего не предвещало. К восьми вечера полк занял исходные позиции для атаки. 1-й батальон был отведен на отдых в тыл, а его место на передовой занял 3-й батальон. Годлевский все еще надеялся, что 2-й батальон вышел-таки во фланг или тыл финнам. Около полуночи вернулась 2-я рота, не получившая никаких распоряжений относительно дальнейших действий, от 2-го батальона вестей по-прежнему не было.

Тем временем, на восстановление моста через Пурас-йоки были направлены саперы, однако финны заметили их и обстреляли из пулеметов. Потеряв 13 бойцов раненными, саперы отошли так и не выполнив работу. Около двух часов ночи вернулся 2-й батальон. Как выяснилось, командир батальона пытаясь обойти цепь озер на пути прошел на 6-7 километров на юг, потерял ориентировку и завел батальон в болото. Проплутав несколько часов, батальон вернулся назад. В итоге от ночного наступления так же пришлось отказаться, его перенесли на утро 3 декабря. Общие потери за 2 декабря и ночь 3 декабря составили 7 человек убитыми и 19 раненными.

Утром Дашичев был вынужден оправдываться перед командующим армией: «Задача по овладению Суомуссалми не была выполнена по следующим причинам:
а) невозможность обхода дороги, занятой противником;
б) взрывом моста;
в) отсутствием артиллерии задержавшейся в пути вследствие крайней измученности конского состава;
г) утомленность бойцов, усугубленная недостатком продовольствия».

А Годлевский, вероятно следуя принципу «нападение – лучший способ защиты», утром 3 декабря учинил маленький «бунт». В разговоре с начальником политотдела корпуса батальонным комиссаром Баскаковым он заявил, что не может наступать на Суомуссалми, поскольку «дорога закрыта противником» (интересно, а чего ожидал командир полка, отправляясь на войну – авт.). Годлевский просил передать Военному Совету 9 армии, что пока его полк не обеспечат артиллерией, хлебом и продуктами, он не сможет выполнить задачу. Далее он вообще перешел к угрозам, заявив, что «если будет отношение к части такое же, как было, не даст ему артиллерии, не обеспечит хлебом и продовольствием, то он будет жаловаться наркому».

Впрочем, праведно негодуя, Годлевский скромно умолчал о своей роли в этой истории. Полк пересек границу в таком порядке, словно собирался не на войну, а на парад. Артиллерия полка тащилась в хвосте колонны, почти все минометы, как уже говорилось, так же почему-то оказались не в боевых подразделениях, а в тылу, в полковом обозе. В передовых частях имелся только один из них. Читатель уже мог видеть, что 81-й горнострелковый полк постоянно тащил за своими передовыми подразделениями хотя бы одну – две 76-мм пушки, а так же минометы. Что мешало делать так же 759-му полку – непонятно.

Итак, к исходу 2 декабря вместо запланированных 45 километров, 163-я дивизия преодолела от восьми до двадцати. На других участках 9-й армии темпы продвижения было ничуть не лучше. Несложный математический расчет показывал, что при такой скорости части армии достигнут Оулу в лучшем случае через полтора месяца. Хуже того, южный сосед 9 армии – 8 армия, также наступал гораздо медленнее, чем этого ожидали в Москве. Таким образом, план операции в Финляндии уже к третьему дню войны оказался на грани срыва. Естественно, мириться с этим никто не собирался. Нарком Обороны К.Е. Ворошилов 2 декабря направил Мерецкову директиву, требующую немедленно ускорить наступление.

«Продвижение наших войск на фронте 9-й и 8-й армий, несмотря на незначительные силы финских войск против этих армий, происходит недопустимо медленно и нерешительно. Мы не можем долго болтаться в Финляндии, двигаясь по 4-5 километров в сутки. Нужно поскорее кончить дело решительным наступлением наших войск».

Впрочем, никаких конкретных указаний, кроме «всемерно форсировать» и «категорически потребовать… решительных и быстрых действий» в директиве не содержалось. Зато в действующую армию «для помощи по ускорению продвижения войск» Ворошилов направлял своих заместителей – в 8-ю армию начальника Главного Артиллерийского Управления Красной Армии командарма 1-го ранга Г.И.Кулика, а в 9-ю – начальника Главного Политуправления Красной Армии армейского комиссара 1-го ранга Л.З.Мехлиса.

Вечером тех же суток уже Мерецков в свете полученной директивы направил командующим 8-й и 9-й армий приказ за №5, в основном повторявший сказанное им накануне в директиве, вновь требуя от командующих 8-й и 9-й армий ускорить темпы наступления, дабы облегчить положение 7 армии, увязающей в предполье Линии Маннергейма. Мерецков приказал командованию 9 армии «обратить особое внимание на преодоление сложностей местности, так как армия имеет перед собой лишь слабые силы противника».

Вновь был повторен приказ не ввязываться во фронтальные бои и смелее использовать фланговые обходы, для чего создавать подвижные лыжные отряды.

Несмотря на свои ночные демарши, Годлевский подготовил к утру 3 декабря план нового наступления с целью разгрома противостоящего противника. Поскольку артиллерия по-прежнему еще не подошла, и подавлять финские огневые точки было нечем, упор был сделан на удар в тыл и во фланг противника, как того и требовали Москва и Мерецков. План операции предусматривал глубокий охват северного фланга финской обороны с выходом в её тыл. Находящийся на передовой 3-й батальон силами 7-й и 8-й рот сковал противника с фронта, а 9-я и 3-я пулеметные роты – атаковали с северного фланга. Однако «гвоздем программы» должен был стать выход 1-го батальона под командованием так и не смененного Голдырева в тыл обороняющимся на высоте за рекой финнам. Батальон получил задачу занять исходные позиции на левом фланге противника в 300 метрах правее 9-й роты и, прикрывшись одной ротой от возможных резервов противника, нанести удар в тыл финнам. Атака всех трех групп должна была начаться одновременно в 9 утра.

Затемно 9-я стрелковая и 3-я пулеметная роты скрытно выдвинулись на свои позиции, одновременно 1-й батальон, ведомый помощником начальника штаба полка старшим лейтенантом Карно, выдвинулся из Парвавара. У КП 3-го батальона, расположенного примерно в километре от переправы через реку, Карно оставил батальон, а комбат-3 в качестве проводников выделил двух бойцов 9-й роты. И здесь произошло одно малоприятное происшествие, положившее начало цепи трагических событий. Следовавший в колоне командир 2-го взвода 2-й роты младший лейтенант М.Н. Троянов стал замечать, что батальон движется не по тому маршруту. Как уже говорилось выше, накануне 2-я рота предпринимала попытку обхода левого фланга противника, и Троянов неплохо запомнил дорогу. Младший лейтенант направился к комбату и сообщил ему о своих наблюдениях, однако капитан Голдырев ограничился опросом проводников, не удосужившись самостоятельно сверить маршрут с картой и компасом. В донесении особого отдела армии указывалось: «Этой обязанности командира Голдырев не выполнил, чем по существу сорвал всю операцию по разгрому противника на данном участке».

С 5 утра по финским позициям открыли огонь пулеметы, минометы и противотанковые пушки. Стрельба продолжалась до 8 утра. Финны изготовились к отражению очередной атаки русских, но атаки не последовало. Утром майор Годлевский с удивлением обнаружил, что 1-го батальона на исходных позициях нет! (Какие слова он произносил в этот момент в адрес Голдырева представить не сложно). Связи с батальоном так же не было, в результате чего Годлевский отложил начало атаки сначала на 10 часов, затем на одиннадцать. И тут 1-й батальон нашелся, но… глубоко в тылу полка! Как он там оказался, Голдырев толком объяснить не смог. Атаку пришлось отменить, однако командиры находящихся на исходных позициях 9-й и 3-й пулеметных рот, не дождавшись сигнала, решили действовать самостоятельно, чем обнаружили себя. Обе роты насчитывали всего 147 человек, и без поддержки 1-го батальона их атака была обречена. Кроме того, появление в районе Пураса двух взводов 3-й роты 15-го пехотного батальона, оказавшихся в тылу у двух советских рот, разведка «проморгала». В результате едва поднявшиеся в атаку роты оказались под перекрестным ружейно-пулеметным огнем с тыла и левого фланга.

Полковник Сииласвуо следующим образом описывал произошедшие события: «Уже днем на левом фланге начался упорный бой. Находившиеся там в опорных пунктах заметили, что примерно до роты противника прорвались в тыл наших позиций. Эта рота в темноте явно прошла через открытое место.

На оборонительной позиции завязалась яростная схватка, бой велся на коротком расстоянии, дрались штыками и ручными гранатами! В этом бою особо отличилось подразделение прапорщика резерва Коски. Около двух часов продолжалась рукопашная схватка и закончилась победой финнов. Часть противника отошла севернее, одиночки противника были взяты в плен. Около 100 человек противника остались на поле боя, один офицер и 9 солдат были взяты в плен».

В завязавшемся бою почти сразу погиб командир 9-й роты Гусев, возглавлявший отряд. Командование принял на себя политрук роты Самойлов. Показания выживших бойцов двух рот на допросах по поводу поведения Самойлова расходятся в прямо противоположных направлениях, однако в целом можно полагать, что первое время Самойлов пытался управлять боем, однако необстрелянные бойцы все больше поддавались панике. Потери росли, командиры взводов своих обязанностей не выполняли, помощи никто никому не оказывал, сам Самойлов тоже получил ранение. Хаос нарастал. В итоге Самойлов собрал остатки двух рот и отдал приказ отходить на северо-восток, однако бойцы расценили команду как «спасайся кто может» и начали разбредаться кто куда.

Поведение командиров и красноармейцев двух рот особый отдел армии после произведенного расследования охарактеризовал как проявление «позорнейшей трусости и растерянности». Помощь раненным не оказывалась, в итоге часть из них была оставлена у противника (к счастью или несчастью для раненных, финнам было не до сбора пленных и трофеев, поэтому некоторые из них были подобраны на следующий день поисковыми партиями, а некоторые замерзли насмерть или умерли, не дождавшись помощи). Деморализованные бойцы бросали оружие и уже не помышляли о сопротивлении. Например, один из красноармейцев 9-й роты наткнулся на невооруженного финна, который отнял у бойца винтовку (!) и ушел. Командир одного из взводов 3-й пулеметной роты Кирюшенов и парторг взвода Митрохин, выйдя с группой бойцов к занятому финнами домику, по показаниям красноармейцев, предложили всем сдаться финнам. Красноармейцы не согласились, тогда Митрохин с Кирюшеновым пошли к дому, а бойцы – в лес. Раненного Самойлова из окружения выносили шесть человек, однако по дороге они бросили раненного политрука, забрав у него револьвер и оставив ему гранату (по утверждению красноармейцев, это было сделано по просьбе самого Самойлова, во что верится с трудом). Некоторое время спустя они решили вернуться, правда не для того, чтобы спасти политрука, а чтобы забрать у него компас, но Самойлова уже не нашли (возможно, он и был тем самым «пленным офицером» о котором говорил Сииласвуо).

Первые сведения о том, что две роты понесли серьезные потери, командованию 759-го полка поступили поздним вечером 3 декабря, когда в расположение 3-го батальона начали выходить выжившее бойцы. К исходу суток объявилось только 20 человек, в том числе «ушедший сдаваться» Кирюшенков, оказавшийся единственным выжившим из комсостава обеих рот. От них штаб полка получил информацию, что роты попали в огневой мешок и понесли серьезные потери. Ранним утром 4 декабря Годлевский распорядился направить разведгруппы для поиска и вывода рот из «окружения», а командир корпуса Дашичев попросил у Духанова задействовать авиацию для поиска двух пропавших рот и оказания им помощи в выходе на свою территорию, однако погода не позволяла производить полеты. С 4 по 6 декабря специально организованные группы занимались поиском тел и сбором оружия на месте боя. Удалось обнаружить еще 18 раненых и 13 убитых, в том числе командира роты Гусева. Осмотр тела показал, что Гусев, будучи раненным, был добит штыком. К утру 6 декабря в числе общих потерь двух рот считались 65 человек. Погиб почти весь командно-политический состав обеих рот. Таким образом, потери 759-го полка только в этом бою значительно превысили потери успешно наступавшего 81-го полка. Часть бойцов продолжала выходить самостоятельно и позже. Последняя группа «окруженцев» из 13 человек вернулась только 10 декабря, все это время проплутав по лесу. Общие потери 759-го полка с начала войны достигли 34 бойцов и командиров убитыми, 50 раненными и 40 обмороженными.

Взбешенный поведением своих подчиненных майор Годлевский потребовал (!) от Зеленцова, чтобы «трусов и паникеров» судил Военный трибунал. «Прошу это дело ускорить» – настаивал он. Одним из главных виновников трагедии был назван комбат-1 капитан Голдырев. Ему припомнили и ранние прегрешения, поведение в ночь со 2 на 3 декабря особый отдел 9 армии расценил как «подозрительное», а командование армии – как проявление трусости. В итоге Голдырев был все же снят со своего поста. Дальнейшая его судьба автору не известна².

Между тем, «успехи» 759-го полка вывели из терпения командование корпуса. В 2 часа ночи 4 декабря Дашичев направил командиру и комиссару полка весьма строгое послание, указав на многочисленные ошибки в боевой работе полка: «В боевых действиях с противником в несколько раз меньше по силам Вашего полка, полк успеха не имеет. Это происходит потому, что командование полка не организовало боевого управления и тактически боевые действия ведет с рядом ошибок, главные из которых следующие.

1) Донесения за 30.11 и 1.12.39 г. в достижении полком рубежей расходятся. За 30.11 полк доносил, что достиг 15 км от границы, а за 1.12 полк доносил, что продвинулся дальше от границы на 10 км, встретил сопротивление противника. Это показывает, что в донесениях полка отсутствует правдивость и имеются элементы «очковтирательства»³.

2) Из донесений явствует, что полк не ведет постоянной разведки и действует не на уничтожение противника, используя возможность маневра во фланг и тыл противника, а на выталкивание его на следующую оборонительную позицию. Только этим объясняется, что имея большие потери, полк не имеет ни одного пленного.

.  .  .

4) Полк допустил отставание артиллерии от боевой части, чем предопределил для себя неуспех в боевых действиях.

5) В полку наличествует стремление оправдывать ряд допущенных ошибок объективными причинами, не используя всех внутренних резервов.

6) Подразделения полка, направляемые в обход противника, допускают блуждения и возвращаются в исходное, будучи ненаказанными (командиры и комиссары подразделений)⁴.

ТРЕБУЮ, чтобы действия полка был организованы на выполнение боевого приказа в точности. Это значит, не вводить части пачками в лобовой бой, выделять сильную группу с артиллерией для удара во фланг и тыл, противника, вести постоянную разведку, применять ночные действия, не давать противнику спокойно отсиживаться в построенных ими окопах. Обходящие отряды для удара в тыл снабжать продовольствием не менее чем на 3 суток, брать проводников из местного населения, включать пограничников, для чего связаться с ними, и если понадобится, то заменить часть пограничников красноармейцами. При наступлении применять укрепление местности, создавать из камней, пней, деревьев укрытия от огня противника, при возможности в грунте, допускающем земляные работы, производить самоокапывание.

Подтянуть артиллерию и минометы и использовать их в полной мере в составе наступающих частей…»

Для наведения порядка и помощи в организации наступления в штаб полка направлялся комиссар штаба 47-го корпуса Ф.А.Сорокалетов. Раздражение Дашичева в целом понятно. «Топтание» 759-го полка перед Пурас-йоки срывало весь план операции, ведь по плану к исходу 3 декабря 759-й полк уже должен был овладеть Суомуссалми, а вместо этого полк стоял в 8 километрах от границы, совершая неуклюжие попытки обойти финские укрепления. К тому же демарши Годлевского с требованиями артиллерии вызывали, по меньшей мере, недоумение: полк никак не мог дотянуть до передовой даже свои собственные пушки и минометы, но при этом требовал артиллерию от дивизии и корпуса!

Каким бы странным это не показалось, но очередная неудачная советская атака оказала на противника сильное воздействие. Несмотря на разгром двух рот 3-го батальона, откуда-то возник слух, что русские крупными силами обходят позиции батальона через Пурас. В итоге под угрозой мнимого окружения 15-й батальон вечером 3 декабря спешно отошел от Пурас-йоки сразу на 10 километров к западу, на перешеек между небольшими озерами Коккоярви и Тееринен. На своих позициях в 4 километрах юго-восточнее Пураса остался только отряд под командованием лейтенанта Лехто. Интересно, что Сииласвуо в своей книге объяснил отход тем, что русский батальон прорвал оборону финнов на Пурас-йоки. Либо таким образом он хотел оправдать досадную промашку Кьюандера, либо просто сам был дезинформирован, поскольку никакого участия в этих событиях не принимал.

163-й дивизии, к сожалению, воспользоваться оплошностью противника с поспешным отходом от Пурас-йоки не удалось. Разведка 759-го полка умудрилась не заметить отхода противника (и это после весьма недвусмысленных указаний Дашичева о ведении постоянной разведки!), и почти весь день 4 декабря вставшая, наконец, на огневые позиции на 7-м километре дороги полковая артиллерия била по опустевшим позициям финнов. Лишь к вечеру посланная для разведки левого фланга обороны противника разведрота обнаружила, что его позиции пусты. Таким образом, шанс фактически без борьбы продвинуться еще на десяток километров до новых позиций финнов был упущен. Более суток 759-й полк бездействовал перед опустевшими позициями противника, едва не позволив ему вернуть их. Лишь в 9 утра 5 декабря полк начал продвигаться вслед за ушедшими финнами. Первой шла 2-я рота полка, за ней следовал 2-й батальон. 1-я рота заняла позиции на правом фланге в лесу в 300 метрах от дороги километром западнее реки, прикрывая фланг наступающих со стороны Пураса. Третий батальон оставался в Парвавара, ведя разведку по флангам и занимаясь розысками в районе разгрома двух своих рот.

Таким образом, воскресный день 3 декабря оказался для финнов весьма трудным днем, получившим название «черное воскресенье». Были утеряны выгодные позиции в Линнасалми и по Пурас-йоки. Генерал-майор Туомпо, узнав о самовольном отходе 15-го батальона от Пурас-йоки, приказал Кьюандеру вернуть утраченные позиции. Весьма кстати, 2 декабря Маннергейм передал в распоряжение Туомпо IV-й батальон бригады полевого пополнения.

Приказ на формирование этого батальона командир каяанского отделения шюцкора капитан В.Веханен получил 10 октября. Штатное расписание батальона соответствовало обычному батальону пехотного полка, поэтому у него, в отличие от отдельного батальона, не было своей артиллерии в лице минометного взвода, и обозного подразделения. В составе батальона было три пехотные роты (три взвода по 38 человек и 24 человека обслуживающего персонала), пулеметная рота (три взвода по 29 человек и 46 снабженцев), штаб (7 человек) и штабная рота (комендантский взвод, взвод связи и инженерный взвод, также выполнявший функции обоза – всего 111 человек). Всего такой батальон должен был иметь по штату 845 человек, но IV-й батальон смог набрать только 716.

Уже 3 декабря Туомпо направил IV-й батальон в Суомуссалми на помощь действовавшим там войскам. Две роты и два пулеметных взвода были переданы на усиление 15-го батальона, 2-я рота и один пулеметный взвод оставлены в Суомуссалми в резерве и присоединены к роте капитана Контула. В Суомуссалми из Каяани так же была направлена отдельная рота под командованием прапорщика Симола. Одновременно, Туомпо решил использовать для остановки советского наступления со стороны Юнтусранты подразделения 16-го отдельного пехотного батальона майора И.Паллари, находившегося в районе Куусамо. Батальон был сформирован в то же время и по тем же штатам, что и 15-й батальон, но поскольку советских частей в районе Куусамо не наблюдалось, батальон простаивал без дела. Наконец, 4 декабря Туомпо распорядился из Куусамо на автомашинах перебросить к озеру Пииспаярви 3-ю роту батальона под командованием лейтенанта Керянена. Роте поставили задачу по руслу реки Муста-йоки выйти к проливу Линнасалми и отрезать прорвавшиеся к рокаде советские части от тылов. Это решение говорит о том, что Туомпо по-прежнему сильно недооценивал силы Красной армии, наступающие от Юнтусранты.

Начать движение обратно к Пурас-йоки сразу же Кьюандер не мог, люди устали после дневного боя и вечернего перехода. Ранним утром 4 декабря вперед был выслан небольшой отряд под командованием прапорщика резерва Хелениуса из IV-го батальона. Отряд достиг хутора Ликохарью на 11 километре дороги, где занял оборону с двух сторон дороги. Советская артиллерия в это время молотила по опустевшим финским позициям за рекой. Во второй половине дня финские наблюдатели заметили советские подразделения. Вероятно, это была разведрота 759-го полка. Финны с удивлением отметили, что русские, продвинувшись на пару километров по дороге, повернули назад. Основные силы Кьюандера весь день 4 декабря протоптались на месте, поскольку ситуация в районе Пураса по-прежнему оставалась неясной для Кьюандера. Лишь ранним утром 5 декабря 15-й батальон четырьмя ротами с шестью пулеметами двинулась вперед.

Утром шедшая в авангарде 759-го полка 2-я рота наткнулась на позиции отряда Хелениуса. Завязался бой, небольшой финский отряд под давлением советской роты начал пятится. В это время 15-й батальон достиг района хутора Саукко примерно в 7 километрах от Пурас-йоки, где попал под артобстрел советской артиллерии. Движение вперед продолжила только 2-я рота батальона, которая, достигнув Ликохарью, развернулась в боевые порядки и вступила в бой. Этим удалось остановить советское наступление. Майор Годлевский вновь доложил в дивизию, что наткнулся на укрепленные позиции противника с проволочным заграждением и «постройками полевого оборонительного типа». В течение дня финские позиции обстреливались артиллерией, а подразделения 759-го полка периодически предпринимали разведки боем, которые достаточно легко отражались финскими пулеметчиками, и активно действовали на флангах в поисках обходных путей для охвата противника. Вероятно одна из таких поисковых групп вечером в районе хутора Хямеенваара (примерно в 3,5 километрах западнее Пурас-йоки, к северу от важенваарской дороги) наткнулась на начавшие таки выдвижение к реке основные силы 15-го батальона, пытавшиеся просочиться к своим прежним позициям. Финны внезапно были обстреляны с правого фланга сильным винтовочным огнем, по ним открыли огонь советские минометы. Из-за наступившей темноты и неясности ситуации Кьюандер так и не решился атаковать и в ночь на 6 декабря батальон отошел обратно на перешеек, оставив впереди 2-ю роту.

Таким образом, попытка финнов вернуть утраченные позиции по реке Пурас-йоки провалилась, в том числе и из-за нерешительных действий командира 15-го батальона. Впрочем, командир советского 759-го полка действовал ничуть не решительнее. Полк весь день протоптался перед одной финской ротой у Ликохарью, понеся при этом весьма чувствительные потери: 10 человек убитыми и 11 ранеными. «Обжегшись на молоке» Годлевский начал «дуть на воду» и вместо того, чтобы решительной атакой сбить финскую роту с позиций, начал искать обходные пути, в результате в пустую был потерян еще один день.

1. Имеются в виду противотанковые пушки 204-го дивизиона.
2. В «Книге памяти» советско-финляндской войны 1939-40 гг. капитан Голдырев среди погибших и пропавших без вести не значится.
3. В документе последнее слово зачеркнуто и написано «безответственности».
4. Этот пункт вписан в документ карандашом.

Олег Киселев

Следующая часть