ЧАСТЬ 1.

План наступления.

В конце октября 1939 года командующий войсками Ленинградского военного округа К.А. Мерецков представил свой план по разгрому финской армии, где, в том числе, были определены задачи для войск, разворачивавшихся на севере Карельской АССР. Согласно плану, в дополнение к дислоцируемой в северной Карелии 54-й горно-стрелковой дивизии сюда перебрасывались еще две стрелковые дивизии – 163-я и 138-я. Группировка делилась по трем самостоятельным направлениям: Кандалкшинское, Кемьское и Ребольское. На Кандалакшинском направлении группа в составе двух горнострелковых полков (один из состава 54-й дивизии, второй, вероятно, из 104-й горнострелковой дивизии Мурманской армейской группы) должна была вести активные действия в направлении городка Рованиеми, а с подходом 138-й стрелковой дивизии наступать в общем направлении на финский город Кеми и далее на Оулу. По замыслу Мерецкова, войска кандалакшинского направления имели своей конечной целью «отрезать сообщение Финляндии со Швецией через сухопутную границу». Командование войсками на этом направлении временно возлагалось на штаб Мурманской армейской группы.

Войска кемьского и ребольского направлений (54-я и 163-я дивизии) предлагалось объединить управлением специально созданного особого стрелкового корпуса, командовать которым был назначен помощник Мерецкова по военно-учебным заведениям комдив М.С. Шмырев. Перед корпусом была поставлена задача «разбить финские части прикрытия на кемьском и ребольском направлениях, овладеть районом Каяани и Нурмес, не допуская подхода новых сил противника со стороны Оулу (Улеаборг), имея конечной целью совместно с нашими частями, действующими на кандалакшинском направлении, овладеть районом Оулу (Улеаборг)». Направления, на которых предстояло действовать корпусу, разделяло без малого полторы сотни километров, кандалакшинское направление от правого фланга корпуса отделяло еще около 250 километров. Тылы корпуса Шмырева базировались на станции Кировской железной дороги Кемь и Кочкома, от которых в сторону границу отходили две грунтовые дороги. Обслуживание этих дорог возлагалось на 8-й и 9-й дорожно-эксплуатационные полки соответственно, каждый из которых с учетом большой протяженности коммуникаций от железной дороги до границы был усилен одним автомобильным батальоном. В тылу корпуса разворачивались четыре подвижных полевых госпиталя. О том, что войска всех трех направлений выполняли единую задачу, говорит и тот факт, что по мере развития наступления войска кандалакшинского направления должны были быть подчинены корпусу Шмырева. Авиационная поддержка корпусу Шмырева не полагалась, а войска кандалакшинского направления должна была поддерживать авиация Мурманской армейской группы.

В целом рисунок операции на северных направлениях повторял схему, успешно сработавшую во время боев в Карелии зимой 1921-22 годов. Тогда советская группировка так же наступала тремя колонами, которые по замыслу командования должны были, действуя самостоятельно, в итоге сомкнуть клешни западнее Ухты, отрезав мятежную «столицу» от помощи со стороны Финляндии и окружив основные силы восставших. Отличие нового плана заключалось в смещении исходных районов сосредоточения с линии бывшей Мурманской (теперь Кировской) железной дороги на линию границы, а конечной точки, соответственно, в район Оулу, а так же в куда больших задействованных силах. Выбранная Мерецковым тактика наступления эшелонированными колоннами в местных географических условиях была фактически единственно возможной, тем более что эта тактика неплохо зарекомендовала себя еще зимой 1921/22 годов. К сожалению, при планировании были допущены многие ошибки, характерные для компании 1921/22 годов. Личный состав перебрасываемых в Карелию соединений не имел никакого опыта боевых действий в весьма специфических природно-климатических условиях, характерных для северной Карелии и северной Финляндии.

В первой половине ноября в Москве было принято решение усилить разворачиваемую в северной Карелии группировку войск и объединить их Управлением специально созданной 9-й армии, командовать которой был назначен заместитель Мерецкова по ВУЗам комкор М.П. Духанов. Армейское управление формировалось в спешке, в результате чего в управляющих органах армии ощущался сильный некомплект, а на командные должности зачастую назначались случайные люди. В отчете о боевых действиях армии прямо указывалось: «Формирование Штаба армии проходило неорганизованно и бесконтрольно. В Штаб принимались люди без проверки и ознакомления. Многие работники прибывали в Штаб, как они сами заявляют, по устному распоряжению работников Штаба ЛВО, не имея на руках командировочных и других документов подтверждающих их назначения же на месте документов не спрашивались и назначались в отделы штаба. Приказом по Штабу или устному распоряжению Нач. Штаба некоторые работники прибыли из запаса, беспартийные и без всякой проверки также зачислялись в штаб». В некоторых случаях на одни и те же должности приказами НКО и ЛВО назначались разные люди, а некоторые должности наоборот, остались вакантными. «Прибывший личный состав не имел высокой оперативно-тактической подготовки, а организационная сторона ухудшала положение. Естественно штаб как орган управления был слаб».

В состав 9-й армии были включены особый стрелковый корпус в составе 54-й гсд и 44-й сд и 47-й стрелковый корпус в составе 163-й и 122-й сд. На усиление корпусов дополнительно были предназначены два танковых батальона из состава 39-й танковой бригады. Эти мероприятия позволяли заметно усилить операционные направления армии, особенно её главную ударную группировку, но общий рисунок наступления в полосе 9-й армии изменился лишь незначительно.

24 ноября командующий армией представил свой план операции, согласно которому главный удар в направлении на Оулу наносил особый стрелковый корпус, дивизии которого развертывались в районе Реболы, Кимасозеро и наступали двумя колоннами, которые должны были встретиться в районе финского города Каяни, примерно в сотне километров от границы. Своими левофланговыми частями, наступая в направлении Лиекса, Кауппиланмяки, корпус должен был обеспечить стык с соседней 8-й армией. Достигнуть берега Ботнического залива и овладеть Оулу корпус должен был в течение 21 суток, наступая с темпом от 18 до 30 километров в сутки! На северном фланге армии наступала 122-я дивизия, усиленная танковым батальоном и полком 104-й горно-стрелковой дивизии. В задачу дивизии входил захват города Кеми и обеспечение северного фланга армии, поскольку непосредственного контакта с соседней 14-й армией общим планом операции не предусматривалось.

На центральном, кемьском (или пуоланском) направлении вспомогательный удар наносила 163-я дивизия. По первоначальному замыслу, она должна была основными силами нанести удар на юго-запад, в направлении Хюрюнсалми – Пуоланка, откуда наступать далее на Оулу по параллельной оси наступления особого корпуса дороге. Одним полком, усиленным артиллерией, дивизия атаковала на северо-запад, в направлении Перанка – Тайвалкоски, с задачей выйти на шоссе Кусамо – Оулу. Туда же с севера по рокадной дороге должен был подойти один из полков 122-й дивизии. Таким образом, создавалось еще одно операционное направление с группировкой в составе двух полков с артиллерией. Такой маневр позволял распылить и без того скудные силы противника, чем облегчить продвижение своих войск. Однако, из-за отвратительного состояния дорог в полосе дивизии, основную группировку решено было сосредоточить не на южном, а на северном фланге дивизии. Рисунок наступления был несколько изменен, но смысл практически не изменился. Южная группа все равно должна была состоять из двух полков (759-го и 662-го), просто соединиться они должны были уже на финской территории.

Как и в случае с особым корпусом, дивизиям 47-го корпуса был задан очень высокий темп наступления, от 15 км в сутки на первом этапе, до 30-33 км на последнем. Столь оптимистичная оценка предполагаемых темпов наступления базировалась, прежде всего, на разведданных о составе противостоящих сил противника. Согласно этим данным, в случае начала войны финское командование могло выставить в полосе 9-й армии не более пяти полков пехоты, легкий пехотный отряд, артполк и отдельный артдивизион. Духанов же мог противопоставить им девять стрелковых полков, четыре горно-стрелковых полка (фактически эквивалент двух стрелковых полков), шесть артполков, несколько отдельных артдивизионов и батарей и три танковых батальона (всего 403 орудия и 191 танк). «Более крупное усиление пехотой в полосе действий 9 Армии, – писал Духанов в своем разъяснении к плану, – считаю маловероятным, вследствие скованности 8-9 дивизий финской армии на Карельском перешейке и [на] Сортавальском направлении 2-3 дивизии. Помощь крупной живой силой со стороны Скандинавских стран пока исключена». Следует отметить, что оценка сил противника на удивление достоверно отражала реальное положение вещей.

Деревня Суомуссалми располагалась в полосе ответственности левофланговой группировки 163-й стрелковой дивизии. Чтобы дать представление о том, что собой представляла эта дивизия, немного подробнее остановимся на её недолгой истории и начнем с её командира, 42-летнего комбрига Андрея Ивановича Зеленцова. Его военная карьера, как и у большинства красных командиров такого ранга, началась в годы Первой мировой войны. Окончив в 1915 году Алексеевское военное училище в Москве, Зеленцов отбывает на Западный фронт, где быстро дослужился до командира батальона, а в 1917 году окончил Киевскую школу летчиков-наблюдателей. В марте 1918 года Зеленцов добровольцем вступает в Красную Армию и активно участвует в гражданской войне, как на фронте, так и подавляя антисоветские выступления, в том числе в своем родном Нижнем Новгороде. С декабря 1921 года Зеленцов командует стрелковым полком, а в октябре 1927-го его переводят в штаб Московского военного округа на должность помощника начальника отдела боевой подготовки. С мая 1931 года Зеленцов преподает в стрелково-тактическом институте «Выстрел», параллельно в 1932 году окончив вечернее отделение Военной академии им. М.В.Фрунзе. В характеристике на Зеленцова в эти годы писали: «Знания и практический опыт, организаторские способности, здоровая инициатива выдвигают т. Зеленцова в число тех командиров РККА, которые отдают себя на дело строительства Красной Армии», отмечая, что Зеленцов является одним из «самых лучших и передовых командиров РККА». На преподавательской работе (с 1934 года – в Военной академии механизации и моторизации РККА им. И.В. Сталина) Зеленцов остается до марта 1936 года, когда его назначают начальником штаба 5-й отдельной тяжелой танковой бригады, а с января 1938 – начальником Автобронетанковой службы 3-го стрелкового корпуса. Именно находясь на этой должности, полковник Зеленцов, вскоре ставший комбригом, 14 августа 1939 года получил приказ возглавить формируемую 163-ю стрелковую дивизию. Таким образом, во главе дивизии был поставлен опытный и отлично подготовленный командир.

Сама же дивизия представляла собою классическую «тройчатку», т.е. дивизию, разворачивающуюся на базе стрелкового полка путем доукомплектования приписным личным составом, призванным из резерва. Формирование дивизии началось 25 августа 1939 года на основании приказа Народного Комиссара Обороны №00519 от 14.08.39 в Тульской области. В качестве основы для формирования был взят 250-й стрелковый полк 84-й стрелковой дивизии. В составе дивизии были развернуты следующие части: 529-й, 662-й и 759-й стрелковые полки, 365-й артиллерийский полк, 204-й противотанковый дивизион, 177-й разведывательный, 230-й саперный батальоны и 248-й батальон связи, а так же части снабжения и обеспечения – автомобильный батальон, дивизионный госпиталь и др.

Местом дислокации новой дивизии был выбран город Белев Тульской области, где процесс формирования был окончательно завершен. Начало формирования дивизии совпало с началом подъема частей РККА по мобилизации в связи с т.н. «Большими учебными сборами» и фактически завершился к 15 сентября. К этой дате в составе дивизии числилось 12743 человека при штатной численности подразделений дивизии в 13065 человек. Казалось бы, некомплект был не столь значительный, однако львиная его доля приходилась на командный состав. Так, из 922 требовавшихся старших и средних командиров налицо было только 839, а из 1637 младших командиров – 1211. Зато рядовых в дивизии было даже на 177 человек больше, чем необходимо. Серьезный некомплект наблюдался не только в командирах, но и в технике. Так, из 428 грузовиков у дивизии было только 239. По окончанию формирования дивизия была включена в состав 61-го стрелкового корпуса.

Подавляющее большинство личного состава дивизии прибыли из запаса, и их боевая подготовка оставляла желать много лучшего. Так, например, в 529-м стрелковом полку из 3024 человек личного состава кадровыми военными были только 170 человек, даже среди старшего и среднего комсостава полка они составляли лишь треть (57 из 167 командиров). Часть бойцов вообще никогда прежде не держали в руках оружие, поэтому с первых дней формирования дивизии началась интенсивная боевая подготовка. Уже 12 сентября состоялся первый командно-штабной выход в поле, 13 сентября проведен строевой смотр, а с 15 сентября начались стрельбы боевыми патронами. В период с 14 по 18 сентября боевые стрельбы проводил 365-й артполк дивизии. Однако времени на основательную подготовку дивизии не дали. 24 сентября её подняли по тревоге, и дивизия по железной дороге направилась на границу с Латвией, где она вошла в состав 47-го стрелкового корпуса 7-й армии. К 30 сентября дивизия заняла исходные позиции для наступления, готовясь к боевым действиям на случай, если Латвия будет упорствовать на переговорах с СССР о заключении договора «О дружбе и взаимопомощи». Латвия, однако, с предложениями СССР согласилась, и планировавшееся наступление так и не состоялось. Дивизия расположилась полевым лагерем и приступила к боевой подготовке, но уже 23 октября командир 47-го корпуса отдал Зеленцову приказ поднимать дивизию и готовить её к переброске на новое место, на сей раз к затерянному в карельских лесах городку Кемь. Погрузка частей дивизии в эшелоны началась 25 октября, а к 5 ноября дивизия уже в основном сосредоточилась в Кеми и вошла в состав особого стрелкового корпуса, правда в несколько измененном составе. По приказу командарма 1-го ранга Мерецкова 529-й стрелковый полк и 1-й дивизион 365-го полка выгрузились на станции Кочкома и вошли в подчинение 54-й горно-стрелковой дивизии. Взамен них уже в Кеми Зеленцов получил в свое распоряжение 81-й горно-стрелковый полк, 2-й дивизион 86-го горного артполка и взвод 58-й отдельной противотанковой батареи. В результате обмена полками численность личного состава 163-й дивизии «просела» с 14 382 до 12 728 человек. На вооружении дивизии имелось 9400 винтовок, 376 ручных и 125 станковых пулеметов, 8 122-мм, 50 76-мм и 32 45-мм пушки, 14 танков Т-37 и 5 бронемашин (бронетехника входила в состав разведбата дивизии), 384 автомашины и 5579 лошадей.

Обе переданные 163-й дивизии части были кадровыми, хорошо подготовленными и знакомыми с местными условиями. 81-й полк вел свою историю от 12-го отдельного стрелкового батальона, сформированного в Уральском военном округе и прибывшего в Карелию в декабре 1935-го в состав формируемой Отдельной мурманской стрелковой бригады. В марте следующего года в связи с переформированием бригады в Мурманскую горно-стрелковую дивизию (с мая 1936-го – 54-я горно-стрелковая дивизия), на базе 12-го отдельного стрелкового батальона был развернут 160-й горно-стрелковый полк, вошедший в состав дивизии. Под этим номером он просуществовал до начала сентября 39-го, когда в связи с переводом 54-й дивизии на штаты военного времени полк был переименован в 81-й. Тогда же свой номер получил и 86-й артполк, ранее бывший 54-м. Полк так же был сформирован в марте 1936-го на базе отдельного артдивизиона Мурманской стрелковой бригады. 81-й полк дислоцировался в Кеми уже с января 1936-го года, дивизион 86-го полка – с мая того же года.

Серьезным недостатком переданных 163-й дивизии частей и подразделений было то, что они сильно уступали по боевой мощи обычному стрелковому или артиллерийскому полкам. Вместо трех батальонов (по три стрелковых и одной пулеметной роте в каждом) в составе горно-стрелкового полка было всего четыре стрелковые, одна разведывательная и одна пулеметная роты. В абсолютных числах это означало, что вместо стрелкового полка со штатной численностью 3222 человека, дивизия получала горно-стрелковый полк штатной численностью 1669 человек. У горно-стрелкового полка отсутствовали противотанковая батарея и зенитно-пулеметная рота, полковая батарея имела не шесть, а только четыре 76-мм пушки, а минометный взвод – не шесть, а четыре миномета. Дивизион горно-артиллерийского полка состоял не из трех, а только из двух батарей по четыре 76-мм горных пушек в каждой.

Но с другой стороны, дивизия получала в свое распоряжение заметное количество кадрового личного состава, долгое время прослужившего в местных условиях. К сожалению, данными о боевом составе 81-го стрелкового полка к началу войны автор не располагает, однако аналогичный 118-й горно-стрелковый полк 54-й дивизии был укомплектован кадровым составом более чем на треть – 650 из 1693 человек. При этом старший и средний командный состав кадровым был на 81%, младший комсостав – на 50% рядовой состав – на треть. Учитывая, что 81-й полк считался лучшим в 54-й дивизии, можно предполагать, что ситуация с кадровым составом там была, по крайней мере, не хуже чем в 118-м полку. Качественное преимущество бойцов 81-го полка над мобилизованными красноармейцами 163-й дивизии дало себя знать с первых же часов войны и надо полагать, Зеленцов ни разу не пожалел о произведенном обмене.

Нужно отметить, что 163-я дивизия прибыла фактически «в чисто поле». Тыловая инфраструктура в Кеми была рассчитана только на имевшиеся там части 54-й дивизии (81-й полк, дивизион 86-го артполка и курсы младших лейтенантов) и никаким образом не была готова обеспечивать потребности целой дивизии. Кроме того, части дивизии убыли из Псковской области в летнем обмундировании, рассчитывая все необходимое получить на месте, но… впрочем, дадим слово «Историческому формуляру» 163-й дивизии: «Части дивизии прибыли в летнем обмундировании и плохой обуви. Армейские базы развернуты не были. Получать продовольствие и другие виды имущества было негде. Видя нерасторопность наших высших хозяйственных органов, дивизия была вынуждена суточный паек людям и конскому составу сократить наполовину, а в некоторые дни выдавалась четверть. Несмотря на полуголодное состояние и плохую одежду личного состава политико-моральное состояние частей дивизии было вполне здоровым».

Одной из основных проблем в полосе армии было фактическое полное отсутствие дорог, связывающих Кировскую железную дорогу с границей. Наиболее тяжелым положение с коммуникациями было именно в полосе 163-й дивизии. В конце 1920-х годов была построена грунтовая дорога от Кеми до Ухты, дальше к границе шли только тропы. Небольшой участок дороги, построенной еще до революции, соединял поселок Вокнаволок с финской территорией. От Вокнаволока до Ухты сообщение было исключительно по водному пути – озеру Куйто. В октябре-ноябре силами частей 163-йдивизии началось строительство колонных путей, сначала от Ухты к деревне Войница, а затем в двух направлениях от Войницы: к хутору Лонкка и к Вокнаволоку. Несмотря на то, что борьба за улучшение и расширение дороги шла фактически на протяжении всей войны, её реальная пропускная способность не могла обеспечить своевременное и полноценное обеспечение действующих на этом направлении советских частей, что самым непосредственным образом отразилось на исходе сражения за Суомуссалми.

Трудности трудностями, но надвигавшаяся война была уже, что называется, «на носу», а потому командные инстанции приступили к раздаче соответствующих приказов. Согласно боевому приказу №1 штаба 47-го стрелкового корпуса от 27 ноября, «163 сд, 2/86 ап, 2,3/365 ап нанося удар левым флангом исходу второго дня овладеть: Писто, Суомуссалми, в дальнейшем главными силами выйти фронт: Тайвалкоски, Хюрюнсалми, установив связь с правофланговыми частями ОСК, передовые части выбросить в направлениях: Пудасъярви, Пуоланка.

С переходом границы выделить один усиленный батальон для овладения Кусамо и удержания его до подхода полка 122 сд.

С переходом в наступление действия войск должны быть решительными, войска не должны ввязываться во фронтальные бои на укрепленных позициях пр-ка, оставляя заслоны с фронта, обходить фланги и заходить в тыл, продолжая выполнять поставленную задачу. Особенно хорошо должны быть поставлены: разведка, охранение ночью, охрана штабов, путей подвоза и эвакуации».

Таким образом, на четвертый-пятый день наступления 47-й корпус должен был сомкнуть фланги двух своих группировок в районе Кусамо, а так же соединиться с правофланговыми частями особого стрелкового корпуса в районе Хюрюнсалми, создав некое подобие сплошного фронта. Однако темпы наступления были заданы очень высокие, можно даже сказать – нереальные. От границы до Суомуссалми было около 38 километров, до Писто – 56 километров, до Кусамо – более сотни! Получалось, что наступать 163-я дивизия должна была с темпом примерно 20-28 километров в сутки, т.е. в полтора-два раза быстрее, чем планировалось командующим 9-й армии. Такие же темпы задавались и для 122-й дивизии.

Вечером 29 ноября свой боевой приказ №1 издал штаб 163-й дивизии, и в нем приказ командира корпуса комбрига И.Ф. Дашичева фактически саботировался! К сожалению, не известно, была ли это инициатива Зеленцова (хотя такое вопиющее невыполнение приказа вряд ли было возможно), либо приказ все же был согласован с Дашичевым или Духановым в пользу снижения темпов продвижения, но факт остается фактом: выполняя приказ своего штаба, 163-я дивизия просто физически не могла выполнить приказ штаба корпуса. Даже если бы указанные Дашичевым сроки были бы достижимы, что само по себе фактически невероятно.

Как уже было сказано, 163-я дивизия была разбита на две ударные группировки: южную и северную. Северная, или правофланговая группировка, была основной. В районе хутора Лонка в 65 километрах западнее Ухты развернулся 81-й горно-стрелковый полк со 2-м дивизионом 86-го артполка. В боевом приказе №1 штаба дивизии его задача определялась следующим образом:

«81 сп с 2/86 ап, одним взводом танк. роты в 8.00 30.11.39 перейти границу у Лонка, уничтожив части прикрытия противника.

Задача дня – овладеть Юнтусранта, в дальнейшем наступать в направлении вилки дорог 30 км севернее Суомуссалми.

Штаб полка – Лонка, в дальнейшем – Юнтусранта. Граница слева – Войница, Харью».

Вслед за 81-м полком выступал 662-й полк:

«662-й сп (без 3-го б-на) с 2 и 3/365 ап к 18.00 1.12 выйти к государственной границе в районе Лонка. В дальнейшем наступать во втором эшелоне за 81 сп, обеспечивая его фланги и тыл и улучшая дорогу. Шоссе на Кусамо у оз. Термуан занять ротой со взводом ПТО».

Таким образом, согласно приказу Зеленцова, в первый день наступления северная группировка дивизии должна была наступать с темпом всего 10 километров в сутки (такое расстояние отделяло Юнтусранту от границы). Задача наступать на Кусамо не ставилась даже на вечер 1 декабря: 662-й полк ограничивался лишь выставлением заслона на дороге в направлении Кусамо у озера Тормуан-ярви (Термуан в приказе), в 7 километрах севернее Юнтусранты. Достичь Писто войска северной группировки к исходу второго дня наступления не могли бы никаким образом, для этого им пришлось бы преодолеть 46 километров за сутки! В целом же приказ Зеленцова был гораздо более близким к реальности, чем приказы вышестоящих штабов.

Южная группировка дивизии была развернута в районе деревушки Важенвара в 77 километрах юго-западнее Ухты. Здесь готовился перейти в наступление 759-й полк с 204-м противотанковым дивизионом: «759 сп с 204 ПТД и 1/230 сапбата в 8.00 30.11.39 перейти госграницу у Важенвара, уничтожив погранчасти пр-ка.

Задача дня – овладеть хут. Алавиенеки – Харью. В дальнейшем наступать на Суомуссалми, обеспечивая свой левый фланг.

Штаб полка – Важенвара».

И здесь дневной темп продвижения задавался в те же 10 километров. В итоге первого этапа наступления дивизия должна была овладеть Суомуссалми на юге и Перанка на севере, установив контроль над соединяющим эти населённые пункты шоссе. Срок овладения этими пунктами в приказе 163-й дивизии не указывался, однако можно предположить, что произойти это событие по замыслу Зеленцова должно было на 3-4 день наступления. В принципе такие темпы вполне укладывались в расчеты командующего 9-й армией, доложенные Мерецкову 25 ноября. Согласно докладу Духанова, Хюрюнсалми планировалось достичь к исходу 1-го этапа наступления, рассчитанного на семь дней, в том числе два дня на отдых и перегруппировку. Расстояние от Суомуссалми до Хюрюнсалми составляло около 36 километров вполне приличного качества дороги. С учетом того, что финские части планировалось разбить еще в приграничных боях, преодолеть это расстояние за пару дней наступления казалось вполне по силам. От Перанки до Тайвалкоски, еще одной конечной точки первого этапа наступления 47-го корпуса, расстояние было чуть более 50 километров – тоже вполне преодолимый за два-три дня с учетом вышесказанного маршрут.

Финская армия

За оборону огромной территории от района южнее Лиексы до Петсамо отвечала Северо-финляндская группа под командованием 46-летненго генерал-майора Вильё Эйнар Туомпо. Будущий командующий родился 27 сентября 1893 года в семье фермеров в финском местечке Порнайнен. В 1912 году он поступил в Хельсинский университет на факультет философии, истории и лингвистики, где учился до 1915 года, одновременно с лета 1914 года работая журналистом. Однако в феврале 1915 года он одним из первых вступил в формируемый на севере Германии 27-й Прусский королевский егерский батальон, ставший кузницей будущего высшего офицерского корпуса независимой Финляндии. Таким образом, будучи гражданином Российской Империи молодой финский журналист Туомпо в разгоревшейся Первой Мировой войне оказался на стороне Германии. В 1916 году Туомпо участвовал в боях в Прибалтике, в 1917-м продолжил военное обучение в Либаве. Вскоре после провозглашения Финляндией независимости, Туомпо вместе с основными силами 27-го егерского батальона вернулся на родину, где в феврале 1918-го в возрасте 25 лет получил чин капитана финской армии. В непродолжительной финской гражданской войне, окончившейся уже в мае 1918-го, Туомпо, участвуя в боях под Выборгом, дослужился до командира роты, а после окончания войны командовал егерским и велосипедным батальонами, затем служил при Генеральном Штабе финской армии. В 1926-27 годах Туомпо прошел обучение в шведском Королевском Высшем военном училище, после чего с 1928-го года недолгое время командовал полком Финской Белой Гвардии. В 1929-м Туомпо вновь вернулся в Генеральный Штаб, где продолжал занимать ряд постов, а с 1935-го года некоторое время даже исполнял обязанности начальника Генерального Штаба, одновременно возглавляя пограничную охрану страны. Параллельно со службой, Туомпо вел очень активную общественную жизнь. В разные годы он занимал (порой совмещая) множество постов в различных общественных организациях и государственных институтах страны, в частности был членом правления финского Союза офицеров, Ассоциации егерей, был членом Верховного Суда, членом редколлегии финского Военного журнала, редактором журнала «Яегер инвалидиин», написал несколько статей о финских егерях.

Как командующий пограничной охраной, генерал-майор Туомпо отвечал за всю огромную территорию северной Карелии и Лапландии, где кроме пограничников до начала мобилизации финской армии в октябре 1939-го регулярных армейских частей практически не было. Оборона здесь целиком и полностью возлагалась на призванных резервистов, по крайней мере, на первое время. Территория страны была разделена на несколько округов, выставлявших определенное количество резервистов. Всего после мобилизации Северо-финляндская группа развернула семь отдельных батальонов, одну отдельную роту, две артиллерийских батареи и несколько мелких отрядов.

В составе Северо-финляндской группы были созданы Северо-карельская и Лапландская группы. Северо-карельская группа отвечала за оборону участка от Лиексы до Кухмо и имела в своем составе четыре батальона, в том числе один резервный, и одну артиллерийскую батарею. Лапландская группа отвечала за оборону территории от Салла до Петсамо, имея в составе один батальон, 10-ю отдельную роту, артиллерийскую батарею и несколько более мелких подразделений. Два отдельных батальона, 15-й и 16-й, развернутые на суомуссалменском и кусамском направлениях соответственно, подчинялись непосредственно штабу северо-финляндской группы. Ни авиации, ни бронетехники, ни средств ПВО в распоряжении генерал-майора Туомпо не было.

Нужно отметить, что далеко не все формируемые в Лапландии и северной Финляндии части и соединения немедленно и автоматически становились подчиненными Туомпо. Так, в районе Оулу – Кеми дислоцировалась 9-я пехотная дивизия, но это соединение являлось резервом Главнокомандующего финских вооруженных сил и командованию Северо-финляндской группы не подчинялось. Так же вне ведения генерал-майора Туомпо находился батальон, формируемый в Каяани. Этот батальон был составной частью так называемой бригады полевого пополнения – соединения, задачей которого была подготовка пополнения для частей действующей армии.

Суомуссалми был центром II территориального округа, здесь же располагался учебный центр, в котором после мобилизации собрались резервисты округа, прибывшие в период 10-14 октября из местечек Пуоланка, Ристиярви, Хюрюнсалми, а так же местные жители. Всего набралось 1621 человек, из которых немедленно начали формирование отдельного пехотного батальона, получившего номер 15. Финский отдельный пехотный батальон по штату имел в своем составе 1037 человек. В состав батальона входил штаб, штабная рота (комендантский взвод, связисты и саперы), три пехотные роты, пулеметная рота, минометный взвод и тыловая колонна. Роты батальона формировались по территориальному признаку. Командирами подразделений и преподавателями в учебном центре были назначены офицеры и унтер-офицеры пограничной охраны и местных шюцкоровских организаций. Первая рота состояла из уроженцев Пуоланки, командовать которыми был поставлен лейтенант Лесхинен, 2-я рота – резервисты из Ристиярви во главе с капитаном Харола, 3-я рота – местные суомуссалмские жители под командованием начальника местного отделения шюцкора капитана Контула. Пулеметная рота была набрана из резервистов Хюрюнсалми. А вот минометчики и саперы прибыли из более отдаленных краев – Каяани и Вулийоки соответственно. Из сверхштатного состава была сформирована отдельная рота, за счет местных шюцкористов были усилены пограничные подразделения.

Занятия по обучению резервистов военному делу начались здесь же, в Суомуссалми. Начальником учебного центра был назначен пограничный комендант подполковник Лео Кьюандер, его же назначили и командиром 15-го батальона. Параллельно с учебой, резервисты занимались строительством оборонительных рубежей на идущей от Суомуссалми на восток к советской границе дороге (т.н. дорога Раате, именуемой так по названию одноименного крупного хутора, расположенного на дороге у советско-финской границы.

Финское командование весьма верно оценивало главную цель наступления противника на этом участке, полагая, что он будет стараться перерезать Финляндию надвое и лишить её связи со Швецией и Норвегией. Однако с направлением главного удара 163-й дивизии финны серьёзно просчитались. Дело в том, что единственная дорога на этом участке, идущая от Суомуссалми непосредственно к границе и продолжавшаяся на советской территории, была та самая дорога Раате. Именно здесь финны ожидали главный удар, но считали, что из-за сложностей снабжения выставить здесь более-менее крупные силы Красная Армия не сможет, поэтому имели прозапас довольно дерзкий план, предусматривавший переход в наступление и захват советской деревни Вокнаволок примерно в 30 километрах от границы. Впрочем, строительство оптимистичных планов не мешало Туомпо и Кьюандеру рассматривать и более приземленные варианты, поэтому на дороге Раате к началу войны было сооружено несколько оборонительных рубежей, первый из которых располагался примерно в 8-9 километрах от границы по реке Пурас-йоки. Сюда же уже в октябре была выдвинута часть 3-й роты 15-го батальона под командованием лейтенанта Лехто, за счет одного взвода которой были укомплектованы пограничные заставы на участке от озера Куйваярви (примерно 25 километров юго-восточнее Раате) до хутора Пурас (13 километров северо-западнее Раате). Еще два взвода стояли непосредственно на дороге Раате – один в полутора, а второй в 10 километрах от границы. Лейтенант Лехто одновременно был пограничным начальником на этом участке.

Севернее 50-километровый участок границы прикрывал II-й отряд охраны границы, являвший собой фактически усиленный взвод, насчитывающий всего 58 человек при одном ручном пулемете и четырех пистолетах-пулеметах разных систем. Два десятка бойцов отряда находились на двух кордонах к северу от деревни Юнтусранта (Тораваара и Хоссе), а остальные располагались в самой деревне. Командовал отрядом прапорщик М.В. Ело. Финское командование никак не рассчитывало, что основные силы противника на участке ответственности 15-го батальона начнут ломиться в Финляндию не по единственной здесь дороге Раате, а по бездорожью, поэтому не ожидало в полосе II-го отряда какой-либо высокой активности противника. По финским сведениям, весьма близким к истине, с советской стороны границы никакой внятной дороги на этом участке тоже не было, поэтому группировка советских войск в районе Лонки оказалась для Туомпо и Кьюандера весьма неприятным сюрпризом.

На стороне финнов было знание местности, отличное владение лыжами и, как следствие этого, мобильность и маневренность, а так же такое немаловажное обстоятельство, что финские солдаты в буквальном смысле слова защищали свои собственные дома. Однако на фоне подавляющего численного превосходства 163-й дивизии все эти факторы были слабым утешением: примерно полутора тысячам финских солдат предстояло встать на пути почти 13-тысячной прекрасно вооруженной советской группировки. Наверное, было даже к лучшему, что финское командование не знало истинных масштабов развернутых для удара на Суомуссалми советских сил. Поэтому финские солдаты продолжали методично готовиться к предстоящей схватке. Как писал позднее генерал-майор Сииласвуо, отличившийся в боях за Суомуссалми: «Честно и добросовестно относились люди к своим обязанностям, готовились защищать свое бедное, но любимое отечество. Не нужно было красивых речей и пропаганды, задача была простая и для всех понятная».

Олег Киселев

Следующая часть